Мираж черной пустыни - Страница 254

К оглавлению

254

Она снова уткнулась в дневник:

...

«Я тут же написала Гарольду ответ и сказала ему, чтобы он закрыл эту тему раз и навсегда. Я избрала Британскую Восточную Африку своим домом и решила, что буду жить только здесь. Это мой выбор. Если бы наша история была полна только такими людьми, как Гарольд, то где бы мы сейчас были? Если бы человек никогда не шел на зов своего сердца и не стремился открывать для себя новые миры, то какой бы скучной была его жизнь! Человеку свойственно идти вперед, экспериментировать, смотреть на горизонт и думать, что за ним находится. Когда придет мое время, я надеюсь, что не стану такой же черствой и непробиваемой, как мой брат, что у меня хватит мужества сказать будущему представителю семейства Тривертонов: «Ищи свою судьбу. Следуй за зовом своего сердца. Всегда помни и почитай место, где ты родился. Но потом иди своим путем, так как всякому ребенку суждено оставить родительское гнездо и жить своею жизнью».

Дебора попросила Абди подождать ее у входа и направилась к стоявшему возле церквушки миссии бронзовому мемориалу, рядом с которым находилась могила Грейс Тривертон. Дебора увидела, что за могилой ее тети тщательно следят: трава была прополота, цветы ухожены. Табличка была простой: «Доктор Грейс Тривертон, кавалер ордена Британской империи, 1890–1973». Сам монумент был истинным шедевром, прославляющим не только женщину, которую он так правдоподобно олицетворял, но и создавшего его скульптора. Дебора взглянула на фигуру на пьедестале. Она стояла с непокрытой головой и была одета в длинную старомодную юбку, высокие ботинки и блузку с длинными рукавами, на воротнике которой была приколота брошь.

В одной руке женщина держала солнцезащитный шлем, в другой — стетоскоп. Взор ее глаз навеки был прикован к горе Кения.

Дебора немного постояла возле могилы, в тиши церковного двора, затем направилась к дому Грейс.

— Я надеялась увидеть вас снова, — сказала настоятельница, приветствуя ее в маленьком музее. — Я хотела поблагодарить вас за то, что вы были рядом с Вачерой в последние минуты ее жизни. Я сообщила доктору Матенге о кончине его бабушки.

Дебора объяснила причину своего сегодняшнего визита.

— Я решила воспользоваться вашим щедрым предложением и взять кое-что из вещей моей тети.

— Конечно. Что бы вы хотели?

Дебора подошла к стеклянной витрине.

— Это ожерелье. Видите ли, оно не принадлежало моей тете. Это мамино ожерелье. Много лет назад ей подарил его один очень дорогой ей человек.

— Очень красивое, — сказала монахиня, открывая витрину и вынимая ожерелье. — Из Эфиопии?

— Из Уганды. Я напишу маме и скажу, что ожерелье у меня.

Прощаясь возле двери, Дебора видела, что монахиню что-то тревожит; она словно хотела спросить о чем-то, но не решалась этого сделать.

— Могу ли я задать вам один вопрос, доктор Тривертон? — наконец произнесла она.

— Конечно. Спрашивайте, о чем хотите.

— Понимаете, я долго думала о том, правильно ли я сделала, написав вам письмо и попросив вас приехать. Я оторвала вас от работы и заставила проделать такой неблизкий путь. Вачера хотела видеть именно вас?

Дебора на секунду задумалась, затем улыбнулась и тихо сказала:

— Да, меня.

Дебора попросила Абди отвезти ее в Онгата Ронгай. Они припарковались на том же месте, что и в прошлый раз, на безопасном расстоянии от строения из шлакобетона, которое служило медицинско-религиозным центром. Огромная толпа терпеливо ждала, пока доктор осматривал их, уделяя каждому внимание, с помощью медсестры и молодого человека, который играл на гитаре и пел на суахили песни для Бога.

Дебора вышла из машины и стала наблюдать за работой Кристофера.

Воздух был прохладным, освежающим. Разноцветные канга, висящие на веревке на небольшом рынке, развевались на ветру, как яркие флаги. Запах дыма смешивался с запахами пищи и навоза. «Это был, — думала Дебора, — запах Кении».

Она наблюдала, как Кристофер брал на руки младенцев, осматривал их и отдавал назад матерям вместе со строгими наставлениями; как заглядывал в уши и рты стариков, выслушивал робкие жалобы женщин; как использовал инструменты, накладывал повязки, делал уколы и прижимал стетоскоп к истощенным торсам. Она видела, как он то улыбался, то хмурился, но при этом всегда оставался властным доктором, которому беспрекословно подчинялись и которого уважали его пациенты. Она наблюдала, как слаженно работала с ним хорошенькая сестричка, которая предугадывала все его просьбы и тихо смеялась вместе с ним и детьми. Они молились вместе с людьми, обмениваясь друг с другом полными нежности и любви взглядами.

Дебора подумала о нерадостном предсказании Терри Дональда насчет конца эры белого человека в Кении; вспомнила предсмертные слова Вачеры; припомнила черного Иисуса на кресте. Но Дебора знала, что следы первых колонистов, таких как ее дед, никогда не исчезнут с «лица» Восточной Африки; рука белого человека оставила после себя великое наследие.

И заключалось это наследие в лице доктора Кристофера Матенге, стоявшего посреди моря ждущих чуда людей. Именно он и был истинным наследием Грейс Тривертон.

«Ква хери», — беззвучно прошептали губы Деборы слова прощания.

Затем она села в машину и сказала Абди:

— Отвези меня в аэропорт, пожалуйста. Я еду домой.

...
Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

254