Мираж черной пустыни - Страница 86

— Грейс, мне уже сорок один год, и я не становлюсь моложе. Люсиль считает, что мне надо постепенно уменьшить свой пыл. К тому же на ранчо во мне нет никакой нужды, как это было раньше. Дела идут без моего участия и очень хорошо. Свен сможет присмотреть за ним.

Грейс знала, что финансовое положение Дональдов весьма стабильное. И те дни, когда у них был перерасход кредита, уже в прошлом. Для нее не стала сюрпризом в прошлом году информация Харди Акреса о том, что на ее счет поступила крупная сумма денег в качестве выплаты по депозиту.

— Я буду скучать по тебе, — произнесла она.

— А я по тебе. — Он подошел к ней, встал рядом и опустил глаза. — Мне было трудно принять такое решение, Грейс. Но ты знаешь, какой несчастной чувствовала себя Люсиль.

— Да.

— В Уганде она становится совершенно другим человеком. Там она абсолютно счастлива, я не могу отказать ей в этом.

— Конечно.

Все ее чувства обострились: запах его тела, шероховатая ткань грубой куртки-сафари, звук его голоса, одновременно властного, нежного и со скрытой усмешкой; вся его всеобъемлющая близость. Джеймс всегда был для нее если не любовником, то человеком, которого можно было любить; он был ее тайной страстью, которая лучше, чем отсутствие всяких страстей. Мечты о нем делали ее ночи не столь одинокими, а постель не такой пустой; его спокойная надежная сила помогала ей жить, преодолевать разочарования и неудачи; он разделял с ней ее успехи. Между ними не было и не могло быть физической любви, которой она так страстно желала, и она всегда знала об этом. Но были случайные прикосновения его пальцев к ее руке, объятия под деревьями, защищающие от дождя, приезды домой на все десять праздников Нового года…

Много лет назад Грейс сняла с руки обручальное кольцо Джереми Меннинга; место в ее сердце занял Джеймс Дональд, и она хранила его там, как тайного друга своей души. Но теперь страшная дверь была открыта, и он уходил. Впервые Грейс осознала, сколько ей лет. Внезапно оказалось, что возраст — это очень важно. Ей исполнится сорок в следующем году.

— Я буду скучать по тебе, — повторила она.

— Я заеду завтра, чтобы попрощаться.

«Завтра?» — подумала она. Она начала осознавать, что одиночество стремительно приближалось к ней. Она видела мысленным взором, какими длинными станут ее ночи, как рельсы на заброшенной маленькой железнодорожной станции без света и без жизни. Она видела себя в будущем сидящей на веранде, напряженной и строгой, глядящей в темноту на миссию, которую она создала. Она окинула взглядом поле для поло, где, как она поняла, стояла маленькая хижина, в которой другая одинокая женщина — Вачера — сидела у своего котелка и бесконечно мешала ложкой отвары и зелья.

Грейс отступила назад:

— Попрощайся со мной сейчас, Джеймс. Я не знаю, что сказать тебе завтра.

Он опустил руки ей на плечи. Его объятие было крепким и сильным, он наклонил голову, чтобы поцеловать ее.

— Тетя Грейс! Тетя Грейс!

Они обернулись: маленькая, похожая на паучка фигурка стремительно неслась по дорожке через калитку от того места, где стояла с открытой дверцей одна из машин Тривертонов. Это был какой-то чертик с невероятной прической в необычной одежде, повторяющей взрослые наряды, который летел как на крыльях, широко раскинув руки в стороны, чтобы скорее обнять свою тетю Грейс и повиснуть у нее на шее.

— Ох, тетушка! — взвизгнула Мона. — Как же я соскучилась по тебе!

Все это произошло слишком быстро, горе сменила радость. Грейс упала на колени, в отчаянии тесно прижимая к себе племянницу. Девочка немедленно принялась рассказывать о кораблях и поездах, об ужасных кузенах во Франции, потом воскликнула:

— Не плачь, тетушка Грейс. Теперь я вернулась и больше никогда не покину Кению!

— Мона, — произнесла Грейс сдавленным голосом, — что ты здесь делаешь? Что случилось в академии?

— Дядя Гарольд сказал, что я не могу туда поступить! Тетушка Грейс, с тобой все в порядке? Почему ты плачешь?

— Просто я очень счастлива видеть тебя, дорогая. Взгляни-ка на себя, ты теперь настоящая маленькая леди!

— Мне было девять, когда я уезжала, а теперь мне уже десять лет и четыре месяца. Англия ужасна, тетя Грейс. Я так счастлива, что смогла вернуться!

Заметив приближающуюся к ней Роуз, Грейс встала и направилась навстречу своей невестке.

— Добро пожаловать домой, Роуз! — сказала она.

— Как прекрасно вернуться домой! — протягивая руку, произнесла Роуз. Они подошли к краю выступа и стали смотреть на быстрое течение реки. Отмели густо заросли зеленью и дикими цветами всевозможных оттенков.

— Как я скучала по этим местам! Я так мечтала поскорее вернуться к своему гобелену!

Грейс, онемев от всего происшедшего, двигалась скованно, как неумелый актер. Она заметила маленькую Нджери, смущенно вышедшую из машины. Девочка стояла рядом с Роуз, стараясь держаться к ней как можно ближе, как будто бы боялась чего-то. Грейс взглянула на нее с внезапным приливом чувств: Нджери была одной из новорожденных, появившихся на свет из лона Гачику с ее помощью.

— Нджери, — спросила она, наклоняясь, — разве ты не хочешь пойти домой к маме?

Девятилетняя девочка отодвинулась назад и отрицательно покачала головой.

— Боюсь, что она очень привязалась ко мне, — смеясь, заметила Роуз, поглаживая девочку по голове. — Не так ли, Нджери? Тебе стоило бы увидеть, какое внимание ей оказывали в Европе. И она очень пригодилась мне. Нджери может сходить домой и позже. Она хочет остаться и помочь мне разобрать мои новые нитки.