Мираж черной пустыни - Страница 48

Женщины принесли с собой большие бутылки из тыкв-горлянок и спокойно сидели, ожидая, пока они наполнятся водой. Молодая Вачера опечалилась, подумав о своем муже.

После рождения дочери Гачику Матенге зачастил в миссию белого человека. Там он слушал рассказы про чудесного Бога по имени Иисус, который умер, а затем воскрес из мертвых, который пообещал такое же чудесное воскрешение всякому, кто будет поклоняться ему. В миссии Матенге околдовали. Он увидел вещь, которую белые люди называли велосипедом, и захотел иметь такую же. Он проехал в автомобиле и пал под его чарами. Ему показали монеты, и он узнал, насколько они ценнее, чем козы. Его научили произносить написанные на бумаге символы и сказали, что в этом умении заключена вся власть над миром. В деревне белого человека мировоззрение Матенге изменилось: он увидел могущество белого человека в его оружии, его сапогах, его жестянках с едой. И Матенге вернулся к своей семье за рекой совершенно другим человеком.

— Белый человек живет по лучшим законам, жена моя, — сказал Матенге молодой Вачере вечером, перед тем как покинуть ее навсегда. Он пришел в хижину в одежде белого человека, потому что святые отцы из миссии сказали ему, что нагота противна Богу Иисусу. — На земле новый век. Мир меняется. Нгай на своей горе мертв; теперь есть новый Бог. Неужели Дети Мамби должны исчезнуть с лица земли из-за того, что они отказались поклоняться новому Богу и следовать его учениям? Вспомни пословицу, которая гласит: «Красивая девушка всегда проходит мимо дома бедняка.

Неужели ты хочешь, чтобы другие племена этого мира прошли мимо двери дома какую?»

Вачера слушала мужа в тишине: она сдерживала слезы, чтобы не заплакать и тем самым не опозориться перед мужем. Маленький Кабиру, их сын, ползал рядом, не подозревая о том, что его отец уходит от его матери навсегда.

— Меня выбрали вождем, жена моя, и значит, мой долг заботиться о своем народе. Вспомни пословицу: «Стадо, ведомое хромым вожаком, никогда не достигнет зеленых сочных лугов». Я научусь читать, как это делает белый человек, и буду следовать заветам Бога Иисуса. Святые отцы из миссии показали мне изображение плохого бога, которого они называют Сатана: цвет его кожи такой же, как цвет кожи кикую. Они показали мне, что черный цвет есть зло, а я не хочу быть злом. Они помазали мне лоб и нарекли меня Соломоном, теперь это мое новое имя. Отныне я такой же, как и белый человек, я ему ровня. И мой сын, которого назвали Кабиру в честь его прадеда, пойдет в миссию, помоет лоб, получит новое имя и тоже станет равным белому человеку.

Матенге ушел, взяв с собой сына. Его не было шесть закатов, после чего он вернулся с ребенком и сказал:

— Теперь его зовут Дэвид, и он христианин. Белый человек будет относиться к нему как к брату. — Затем добавил: — Бог Иисус говорит, что я совершаю большой грех, имея больше одной жены. Ты огорчила меня, жена моя, тем, что отказалась подчиниться мне и переехать на другую сторону реки, как я приказал. Поэтому ты мне больше не жена. Отныне я буду жить как добропорядочный христианин, с Гачику и Нджери, моей дочерью, которую Иисус воскресил из мертвых. И когда придет мое время умирать, я воскресну, как обещает Иисус.

Когда он ушел, Вачера прижала сына к груди и зарыдала, оплакивая Матенге, словно тот умер. Для женщины кикую быть изгнанной мужем — самое страшное из несчастий, которые только могли обрушиться на ее голову. Следом за этим ее изгоняли из клана, и она теряла всю свою семью. Вачера оплакивала не только потерю любимого мужчины, но и пустоту своего чрева, на что была обречена все последующие годы. Она стиснула Кабиру и плакала, поливая его слезами, словно хотела смыть с него крещение белого человека, но потом, поскольку это было желанием человека, которого она отчаянно любила, назвала своего сына Дэвидом. Когда ее хижину снесли в пятый раз, она не стала ее восстанавливать, а пошла жить в хижину своей бабушки, где все трое жили в любви и согласии.

Бутылки были наполнены; пришло время возвращаться назад. Поскольку молодая Вачера несла еще и Дэвида, у старухи Вачеры было больше бутылок, и поэтому ее ноша была тяжелее. Согнувшись, почти уткнувшись лицами в землю, они молча брели через незнакомый лес к своей хижине возле резервуара Валентина.

Вечерний воздух был наполнен запахом дыма: мужчины жгли то, что осталось от гигантского фигового дерева; тишину реки оглашали скрежет пил и рев мотора трактора.

Вачера и ее бабушка вышли из леса как раз вовремя, чтобы увидеть, как древние корни, будто шишковатые старческие пальцы протестующей руки, вылезли из земли и взметнулись вверх, разбрасывая комки грязи. Обе женщины замерли на месте и уставились на происходящее. Бригада из десяти мужчин оттаскивала в сторону огромный пень и засыпала землей образовавшуюся яму. О массивном стволе и огромных ветках священного дерева напоминали лишь связки свеженарубленных дров.

Старуха Вачера медленно сняла бутылки со спины.

— Дочь моя, — сказала она, — отведи меня в лес. Пришло время мне умереть.

Молодая Вачера уставилась на нее во все глаза.

— Ты заболела, бабушка?

Знахарка говорила спокойно, однако в ее голосе слышались нотки усталости, чего молодая Вачера никогда раньше не замечала в голосе своей бабушки.

— Дом наших предков разрушен. Священная земля осквернена. Теперь здесь лежит великое таху. Время, отпущенное мне для жизни на этом свете, подошло к концу. Отведи меня в лес, внучка.

Ее протянутая вперед рука была твердой. Вачера поставила бутылки на землю, пересадила Дэвида на другое бедро и взяла руку бабушки. Они повернулись спинами к одетым в одежды белого человека мужчинам кикую, которые рубили священное дерево, и пошли назад в лес.