Мираж черной пустыни - Страница 238

238

— Дебора!

Она обернулась. Простая, без всяких надписей дверь, ведущая в маленькую приемную, была открыта. На пороге стояла красивая элегантная женщина.

Сара двинулась ей навстречу, протягивая руки. Женщины обнялись так сердечно, так естественно, словно расстались только вчера.

— Дебора, — повторила Сара, отступив назад. — Я надеялась, ты заглянешь ко мне! Утром я звонила в миссию. Монахини сказали, что ты не прилетела рейсом, которым они тебя ждали.

Дебора не могла произнести ни слова. Перед ней стояла ее старая подруга. Сара практически не изменилась. Разве что ее платье, играющее разными оттенками медного цвета с яркими вкраплениями — для усиления драматического эффекта — черного и фиолетового, было из разряда тех вещей, что восемнадцатилетняя Сара не могла себе позволить. На голове у нее был тюрбан, сделанный из такой же ткани, что и платье; в ушах медные серьги-кольца, настолько огромные, что лежали на плечах; на тонких запястьях медные браслеты. Деборе казалось, что она вернулась в дни своего счастливого прошлого.

— Ты знала, что я приеду в Кению? — спросила она.

— Мне позвонили из миссии три недели назад, когда в их больницу поступила моя бабка. Мать-настоятельница сообщила, что она постоянно требует тебя. Они спросили, не знаю ли я, где ты находишься. Я сказала им название колледжа в Калифорнии, который предоставил тебе стипендию.

— А как ты узнала, что я поехала туда?

— Профессор Муриуки сообщил. Я так рада видеть тебя! Ты совсем не изменилась, Деб! Ну, разве что чуть-чуть. Стала более зрелой, более мудрой, что ли. Ты пришла как раз вовремя. А то мне скоро ехать на встречу в дом главного судьи.

— В дом главного судьи!

— Я одеваю его жену. — Сара рассмеялась и взяла Дебору под руку. — Поехали ко мне домой, Деб. Прежде чем отправиться на встречу, я должна кое-что у тебя выяснить. Ее светлость может держать меня у себя целую вечность! Мы с тобой сможем поговорить по дороге.

На улице ее ждал сверкающий «мерседес-бенц»: возле открытой задней двери стоял улыбающийся водитель-африканец. Когда они сели в машину, Сара, смеясь, проговорила:

— Я теперь вабенци, Деб. Как тебе такой расклад?

Дебора никогда не слышала этого слова раньше: она лишь знала, что «ва» на суахили означает «человек, принадлежащий к».

— Это новая каста, Деб, — пояснила Сара, когда «мерседес» начал вливаться в оживленное движение. — Нас, стоящих у руля Кении, называют вабенци, иными словами, «людьми, принадлежащими к мерседес-бенцам», или просто «бенцам». Вообще это слово считается ругательным, так нас называет простой люд. Но пусть это не вводит тебя в заблуждение, Деб. Они сами спят и видят, чтобы стать членами касты вабенци.

Некоторое время они ехали молча, сидя в роскошном салоне автомобиля, окруженные запахом дорогой кожи и приятной музыкой, заглушающей шум Найроби.

— У меня нет слов, Сара. Ты столького добилась, проделала такой длинный путь, — почувствовав необходимость, сказала Дебора.

— Я предпочитаю не думать о том, каким длинным был этот путь! — сказала Сара. — Я оставила прошлое в прошлом и позаботилась о том, чтобы как можно меньше людей знали о тех убогих хижинах на берегу реки Чания. Лучше расскажи мне о себе, Деб. Почему ты тогда сбежала? Почему не писала нам?

Дебора начала свой рассказ нерешительно, но затем, когда она рассказала о том, что нашла любовные письма матери к Дэвиду и узнала из них о ребенке любви, слова полились из нее с невероятной легкостью и быстротой. Когда она дошла до того места, когда пошла к Вачере и что старая знахарка ей сказала, лицо Сары начало вытягиваться.

— Нет, Сара, — поспешно добавила Дебора. — Кристофер мне не брат. Просто Вачере зачем-то нужно было заставить меня поверить в это. Но я-то думала, что он мой брат. А мы занимались любовью в его хижине. Я не могла вынести этого, была слишком молода, слишком неопытна. Все, чего я хотела, — это убежать и спрятаться. Я не могла оставаться в Кении. Ведь я любила собственного брата! По крайней мере, я так думала. — Она закончила свой рассказ, поведав Саре о том, что узнала из дневника тети Грейс, к сожалению, лишь спустя пятнадцать лет.

— Похоже на мою бабку, — произнесла Сара, глядя на трущобы Найроби, где дорога представляла собой пыльную тропу, а здания, казалось, накренялись под тяжестью нищеты. — Глупая старуха. Она всегда ненавидела белых людей, всегда хотела, чтобы они уехали из Кении. У нее была безумная мечта, чтобы мы все вернулись в прошлое, когда белые люди уйдут. Думаю, она хотела избавиться от тебя, дабы исполнилось ее идиотское проклятие.

Из-за играющих на дороге детей «мерседес» сбросил скорость. Сара наклонилась вперед, опустила стеклянную перегородку, которая отделяла задние сиденья от передних, и сказала водителю на суахили:

— Давай-ка поживее? — Затем села на свое место, повернулась к Деборе и спросила: — Так ты все же стала врачом?

— Да.

— Есть муж? Дети?

— Нет и нет.

Тонкая бровь Сары поползла вверх.

— Нет детей? Деб, женщина должна иметь детей.

Они выехали из центра города, и сейчас «мерседес» мчался по одному из самых богатых районов. За высокими заборами Дебора видела черепичные крыши старинных домов. Этот район, Парклэндс, располагался в одном из живописнейших мест Кении.

— А ты, Сара? Ты замужем?

— Еще чего! Я научилась у своей матери одному: не быть рабой мужчины. Я знаю, через что ей пришлось пройти в том лагере, как я была зачата. Я научилась использовать мужчин в своих целях, так же как они используют женщин. Я поменялась с ними местами, так сказать, и мне это понравилось. Конечно же, у меня есть особые друзья. Например, генерал Мацруи. Сегодня он один из самых влиятельных людей в Восточной Африке, поэтому мне очень выгодно иметь с ним близкие отношения. — Сара бросила взгляд на часы и вновь поторопила водителя. — Я хочу, чтобы ты познакомилась с ним, Деб. Думаю, он произведет на тебя большое впечатление. Сегодня вечером я устраиваю вечеринку в честь французского посла; из-за этого и еду домой. Стоит оставить прислугу без контроля, и они все сделают не так, как надо. Ты придешь, Деб?

238