Мираж черной пустыни - Страница 142

142

Сначала Ваньиру была терпеливой, ведь, будучи медсестрой, понимала в мужской природе много больше, чем любая другая молодая невеста. Она ласкала и гладила его. Говорила ему ласковые слова. Соблазнительно двигала телом. Но когда ее усилия не увенчались успехом, она почувствовала, как в ней вновь просыпается, казалось, забытый гнев.

Восемь лет назад ей уже один раз пришлось будить в нем мужское начало, когда он стоял на пне старого фигового дерева и выкрикивал свои решительные слова. И вот ей опять приходится заниматься этим — во время их брачной ночи!

Она села на кровати.

— Дэвид, что-то не так?

Он был раздавлен. Выпитое накануне пиво, унижение, ощущение того, что он не мужчина, — все это нахлынуло на него.

— Проклятье не на них! — закричал он, вскидывая руку в сторону Белладу. — Оно на мне!

Ваньиру была потрясена. А когда она увидела в его глазах слезы, услышала его исполненный жалости к себе голос, потрясение сменилось бешенством. Единственное, что она не могла простить мужчине, — когда он вел себя как женщина.

— Уходи, — сказала она. — И возвращайся в мою постель, когда снова станешь мужчиной.

Дэвид выбежал из хижины. Он посмотрел на своих дядей и племянников, веселящихся вокруг костра, отвернулся и скрылся в ночи.

— Послушайте, — сказал Тим Хопкинс, когда сэр Джеймс присоединился к нему на террасе, — похоже, там что-то творится, возле хижины старой знахарки. Как вы думаете, в чем дело?

Джеймс посмотрел на темное небо и подумал, долго ли осталось до дождя. Оказаться застигнутым бурей на полдороге до Килима Симба было опасно. Он решил, что все же примет приглашение Валентина остаться.

— Валентин говорит, что это сын Вачеры женится. Они построили новую хижину для него и его жены.

— Значит, на краю поля для игры в поло теперь уже три хижины.

— Да, и Вэл просто вне себя. Сказал, что утром сровняет с землей все это хозяйство и на этот раз не оставит даже хижину старухи.

«Хорошо, — подумал Тим. — Надеюсь, что сукин сын сделает это. Тогда кикую больше не станут терпеть и отомстят. Может, на этот раз они скормят лорда Тривертона своим козам!»

Из-за выполненной во французском стиле двери появилась Грейс. Она помедлила, глядя на то, как молодой Тим тихо переговаривается с Джеймсом в окутанной туманом ночи. Грейс носила очки, но из-за того, что ее правый глаз не видел, одна линза была сделана из простого стекла.

— Джеймс, — сказала она, подходя к ним.

Он заметил, что она беспокоится.

— Что случилось, Грейс?

— Роуз мне только что рассказала нечто невероятное! — Она обернулась назад, на столовую, где африканские слуги сервировали стол к ужину. — Я все еще не могу прийти в себя. Она позвала меня к себе и рассказала удивительную историю. Сейчас у нее Мона наверняка слушает все то же самое. Джеймс, Роуз собирается уйти!

— Что значит уйти?

— Она покидает Кению. Уходит от Валентина!

— Что? — спросил он так громко, что Грейс пришлось шикнуть на него.

— Валентин еще не знает. Роуз собирается сказать ему за ужином.

— Глупость какая-то. Может, она пьяна?

— Еще какая трезвая, Джеймс. Понимаешь… у нее есть другой.

Джеймс и Тим ошарашенно уставились на Грейс.

— У Роуз есть любовник, — прошептала она.

— Не может быть, — сказал Джеймс. — Она просто выдумывает.

— Мне так не кажется. Если помнишь, я как-то говорила, что моя невестка в последнее время сильно изменилась. Она вдруг снова ожила, стала более уверенной в себе. Начала раздавать слугам распоряжения. Даже уволила двух девушек. И один раз выступила против меня и сказала, чтобы я не лезла не в свое дело. Мы с Моной обсуждали это и решили, что это у нее возрастное, ведь ей сейчас сорок шесть. И вот теперь Роуз заявляет, что у нее все это время был любовник и что утром они собираются вместе бежать.

Джеймс нахмурился.

— Что-то не верится. Если бы у Роуз был любовник, об этом бы обязательно стало известно. Ты же знаешь что Кения похожа на маленький городок, где все знают все обо всех.

— Но им, похоже, удалось сохранить тайну. Никто из нас не знает его, а она прятала его все это время.

— В каком смысле?

Роуз сказала, что он один из сбежавших итальянских военнопленных, которых искали в сентябре.

— Но это было семь месяцев назад! Если бы этот человек добрался до Найэри и попытался залечь на дно, мы бы его нашли.

— Но только не там, где Роуз держала его.

— И где же?

— В эвкалиптовой роще. В своей оранжерее.

Джеймс и Тим переглянулись.

— Там? — удивился молодой человек.

— Она говорит, что сначала он был ранен. Она выходила его. Потом они переместились в пляжный домик на побережье.

— Но это невозможно, — возразил Джеймс. — Как они могли путешествовать, ведь у него же наверняка нет документов.

— Я сказала ей то же самое, но она отмахнулась и ответила, что это было проще простого. Она представила его как какого-то дальнего иностранного родственника, кажется, племянника. Потому как он был с Роуз, графиней Тривертон, и они даже не пытались скрываться, ни у кого не возникло и мысли спросить его документы. Они поверили Роуз на слово!

Джеймс покачал головой.

— Немыслимо. Очень не похоже на Роуз. — Он на мгновение задумался и потом добавил: — Не понимаю, как Валентин может об этом не знать. Он же на прошлой неделе встречал ее на вокзале, чтобы сделать ей сюрприз. Разве этот мужчина не был с ней тогда?

— Был. Но она сказала мне, что, когда поезд подходил, она заметила мужа и велела Карло выходить из вагона отдельно от нее. Они встретились позже, в оранжерее.

142